Сорокасемилетнего философа свела в могилу наркомания: «Комната, где он жил, обыкновенно пропитывалась запахом скипидара. Этой жидкости он придавал не то мистическое, не то целебное значение. Он говорил, что скипидар предохраняет от всех болезней, обрызгивал им постель, одежду, бороду, волосы, пол и стены комнаты… Неоднократно старались друзья предостерегать его относительно опасности злоупотребления скипидаром, но он до самого последнего времени проявлял необычайное упрямство в этом вопросе». Развившийся синдром почечной недостаточности свёл призрачную надежду русской философии в могилу. Предсмертные дни Соловьёва летом 1900 года были отмечены теми же чертами позёрства. Он исповедовался и причастился у православного священника. Однако на совет припомнить ещё грехи (а многие из них вроде хулы на Церковь были общеизвестны) ответил отказом - ничего не вспомнил. Лжепророку было некогда, потому что он не оставил позы даже на смертном одре. «Мешайте мне засыпать, заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться», - заявил он и стал громко читать псалом по-еврейски.
Сорокасемилетнего философа свела в могилу наркомания: «Комната, где он жил, обыкновенно пропитывалась запахом скипидара. Этой жидкости он придавал не то мистическое, не то целебное значение. Он говорил, что скипидар предохраняет от всех болезней, обрызгивал им постель, одежду, бороду, волосы, пол и стены комнаты… Неоднократно старались друзья предостерегать его относительно опасности злоупотребления скипидаром, но он до самого последнего времени проявлял необычайное упрямство в этом вопросе». Развившийся синдром почечной недостаточности свёл призрачную надежду русской философии в могилу. Предсмертные дни Соловьёва летом 1900 года были отмечены теми же чертами позёрства. Он исповедовался и причастился у православного священника. Однако на совет припомнить ещё грехи (а многие из них вроде хулы на Церковь были общеизвестны) ответил отказом - ничего не вспомнил. Лжепророку было некогда, потому что он не оставил позы даже на смертном одре. «Мешайте мне засыпать, заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться», - заявил он и стал громко читать псалом по-еврейски.
Сорокасемилетнего философа свела в могилу наркомания: «Комната, где он жил, обыкновенно пропитывалась запахом скипидара. Этой жидкости он придавал не то мистическое, не то целебное значение. Он говорил, что скипидар предохраняет от всех болезней, обрызгивал им постель, одежду, бороду, волосы, пол и стены комнаты… Неоднократно старались друзья предостерегать его относительно опасности злоупотребления скипидаром, но он до самого последнего времени проявлял необычайное упрямство в этом вопросе». Развившийся синдром почечной недостаточности свёл призрачную надежду русской философии в могилу.
Предсмертные дни Соловьёва летом 1900 года были отмечены теми же чертами позёрства. Он исповедовался и причастился у православного священника. Однако на совет припомнить ещё грехи (а многие из них вроде хулы на Церковь были общеизвестны) ответил отказом - ничего не вспомнил. Лжепророку было некогда, потому что он не оставил позы даже на смертном одре. «Мешайте мне засыпать, заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться», - заявил он и стал громко читать псалом по-еврейски.
11:30
Абсолют
Сорокасемилетнего философа свела в могилу наркомания: «Комната, где он жил, обыкновенно пропитывалась запахом скипидара. Этой жидкости он придавал не то мистическое, не то целебное значение. Он говорил, что скипидар предохраняет от всех болезней, обрызгивал им постель, одежду, бороду, волосы, пол и стены комнаты… Неоднократно старались друзья предостерегать его относительно опасности злоупотребления скипидаром, но он до самого последнего времени проявлял необычайное упрямство в этом вопросе». Развившийся синдром почечной недостаточности свёл призрачную надежду русской философии в могилу.
Предсмертные дни Соловьёва летом 1900 года были отмечены теми же чертами позёрства. Он исповедовался и причастился у православного священника. Однако на совет припомнить ещё грехи (а многие из них вроде хулы на Церковь были общеизвестны) ответил отказом - ничего не вспомнил. Лжепророку было некогда, потому что он не оставил позы даже на смертном одре. «Мешайте мне засыпать, заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться», - заявил он и стал громко читать псалом по-еврейски.