Уверенный в праведной силе любви . Уверенный в праведной силе любви я следую тропкою непроторённой в заветное место, где мир не рябит и не атакует обоих влюблённых. Прозрение в чувствах к тебе - полынья, которая шириться, будто бы племя, бутон хризантемы средь ясного дня. Свечусь маяком, продвигаясь к Эдему. В тебя верю средь государственной лжи и поочерёдных влюблённостей в кожи, ненастий и пресно-пустой тишины, штрихов скоростей быстроходных прохожих. Себя подстрекаю на бой с тем, что есть, и с тем, что мешает достичь моей цели, с грызущим морозом и гадостью мест, и неумолимым теченьем недели. Глодаемый тьмой и грызомый толпой храню свою веру в живую сверхсвятость, что ждёт за далёким люблинским окном меж улиц, являющих кучность и яркость. Миную колючих, зловещих, чужих, шагая туда, где есть личное лето. Я знаю, в бедовый и радостный миг мне теплоголосое эхо ответит!
Уверенный в праведной силе любви
.
Уверенный в праведной силе любви
я следую тропкою непроторённой
в заветное место, где мир не рябит
и не атакует обоих влюблённых.
Прозрение в чувствах к тебе - полынья,
которая шириться, будто бы племя,
бутон хризантемы средь ясного дня.
Свечусь маяком, продвигаясь к Эдему.
В тебя верю средь государственной лжи
и поочерёдных влюблённостей в кожи,
ненастий и пресно-пустой тишины,
штрихов скоростей быстроходных прохожих.
Себя подстрекаю на бой с тем, что есть,
и с тем, что мешает достичь моей цели,
с грызущим морозом и гадостью мест,
и неумолимым теченьем недели.
Глодаемый тьмой и грызомый толпой
храню свою веру в живую сверхсвятость,
что ждёт за далёким люблинским окном
меж улиц, являющих кучность и яркость.
Миную колючих, зловещих, чужих,
шагая туда, где есть личное лето.
Я знаю, в бедовый и радостный миг
мне теплоголосое эхо ответит!