СЕРАФИМА ПАВЛОВЕЦ я касаюсь слегка, безмятежно кидаю незримые чувства опираюсь на символ искусства чье имя произнесу бездушно не меняется пред глазами картина по холсту не проводят штрихами не обвеют скульптуру ветрами и не будут претворятся немыми при попытке послушать искусство чье же имя произношу я бездушно не вселяя в него, чьи же, чувства? а чье имя все же будет искусство? кому будут все эти строки?
ВАРВАРА КУКИНА Кто она? Она шьет звездомесяц, раскрашенный белым, странно-хрупким слежавшимся сахарным мелом, вышивая искрящимся бисерным снегом Синий лоснящийся шелк. Кто она? Она клеит картинки из смеха и блесток, заплетает тяжелые светлые косы, рассыпая на волосы камушки-слезы, Ткет лунно-пестрый платок. Кто она? У нее за глазами скрывается море, мысли-кольца шифруются на патефоне, в амулете искрится глухим перезвоном Истолченный любовный цветок. Кто она? А, впрочем, разве это так важно?.. Она - здесь
ЛЕНА МИРОНОВА *** в лифте уронила яблоко вот и гром и вздох и черт возьми и при чем здесь только я такая этот плащ и мысли о любви взгляды в уши пилят мочки так неловко быстро встала в лифте в двери мимо мимо мама где ты ищешь дочку много ветра у вокзала мало моря мира мало пусто громко и уныло еду еду по делам раз ромашка два могила мне тринадцатый а вам? так бы тихо после бури вон как ясно над москвами видно горе: тонет в дури с головою с головами видишь вот а видишь дети я не вижу ничего маленький зрачок слезы это я обман металла в этом лязге пустоты будет смерти будет чёрно-белу балу будет вам. стоит ли местоимений? это всё куда скромней люди здесь и люди там только всё куда страшней только всё куда? посчитала помидоры паспорт есть так жди елабуга скрипнет шея воя выя боже мой при чем здесь яблоки у меня ведь даже аллергия *** Музыка движет сизую дымку трамвайного глаза, Я замираю его исчезающим видением: Полосы лиц скрываются за скулой камаза, Дом за домом падает вниз, стоит пение. И я стою, в его погребённая тишине.
АРТЁМ СОЛОЖЕНКОВ Автоматизм автомата Сплошные чудеса Аполлинера, Разгон полона, пленума, пленэра. Цензура цензорам, а цезарям - цезура - Пробоина, бойница, амбразура. И даты невозможно преподать, И каждый времени-пространства тать. Исправлен в целях попадания в ритм Сплошные чудеса Аполлинера, Разгон полона, пленума, пленэра. Цензуры нет, а цезарям - цезура - Пробоина, бойница, амбразура. И даты невозможно преподать, И каждый времени-пространства тать. *** уважаемая пустота в отрицаньи листа и холста в недоверьи архиву-судьбе адресую построчье тебе посвящаю тебе снизока вечный постриг-острог языка заковавшего слово в концепт без костей без царя а в конце отпечаток начала слова короедом источены в а дальше заумь забава забав забывая убавь и прибавь прибивая прибой и привой убивая убой и завой и залей уши устья уста сирота патриарха холста и тебя оторочивший кант твой безмолвный контрольный диктант Про рок Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, - И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, - И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, ......... ........ ........ ......... ........ ......... ........ ........ ......... ........ ........ ......... ........ ......... ........
ЗЛАТА ЭРТМАН Кто-то взял меня нежно за руку И шепнул Мне с шипящею ласкою на ухо, В пустоту, Что разрушится всё уродливо В тишине, Что дано изменить историю Только мне Синева превращалсь в сумерки, И рукой Поманило меня безумие За собой. И в объятиях окон кружится Венский вальс, Бог оставил меня, когда нужен был, И не спас, Смерти отдал на растерзание, Но она Прекратит все мои страдания Навсегда. Черным кружевом платье спутало Разум мой, И любить черты лица жуткого Мне впервой. Раем кажутся мне движения В темноте! Страх поборем мы, станем вечными - Вот предел! Зал пустой. Мне не страшно. Холодно. Где же смерть?.. Серебрится в ладонях сложенных Револьвер.
СТАС МОКИН *** слышали? скоро наших друзей смоет волною холодных морей будем мы снова лежать под дождём думать господь о твореньи твоем только зачем мы живем ну скажи если нет больше любимых в живых только остались круги на воде где же найти их - любимых - ну где где же вадим и где же даша где же ульяна и - радость наша - вечная добрая милая соня бог отвечает: ищите покоя нужен вам больно другой человек вы посмотрите: падает снег значит придется быть одному *** какой-то вирус на петроградке со связью вечные неполадки демоны ниоткуда не улетают уже сидят каменные немые на последнем этаже рождество: все болеют и нет добра я телефонный номер - на память - набрал: короткие гудки и ни привета ни прощания а ангелы что летели над рекой в ноябре посылают одни и те же депеши тебе и мне *** я не люблю других богов похожих на тебя как можно их любить тебя любя и ангелов чужие голоса твердят уйди ты труп ты враг ты червь я атом в кровле перед домом детства непотопляемая верфь разбитое больное сердце ты посмотри солдат куда стреляешь и может быть поймешь куда куда уходят на зиму моря и океаны и мирные простые города только тает пломбир крошка снега вода и нет больше любви и добра
Какие прекрасные стихи у Лены!
СЕРАФИМА ПАВЛОВЕЦ
я касаюсь слегка, безмятежно
кидаю незримые чувства
опираюсь на символ искусства
чье имя произнесу бездушно
не меняется пред глазами картина
по холсту не проводят штрихами
не обвеют скульптуру ветрами
и не будут претворятся немыми
при попытке послушать искусство
чье же имя произношу я бездушно
не вселяя в него, чьи же, чувства?
а чье имя все же будет искусство?
кому будут все эти строки?
ВАРВАРА КУКИНА
Кто она?
Она шьет звездомесяц, раскрашенный белым,
странно-хрупким слежавшимся сахарным мелом,
вышивая искрящимся бисерным снегом
Синий лоснящийся шелк.
Кто она?
Она клеит картинки из смеха и блесток,
заплетает тяжелые светлые косы,
рассыпая на волосы камушки-слезы,
Ткет лунно-пестрый платок.
Кто она?
У нее за глазами скрывается море,
мысли-кольца шифруются на патефоне,
в амулете искрится глухим перезвоном
Истолченный любовный цветок.
Кто она?
А, впрочем, разве это так важно?..
Она - здесь
ЛЕНА МИРОНОВА
***
в лифте уронила яблоко
вот и гром и вздох и черт возьми
и при чем здесь только я такая
этот плащ и мысли о любви
взгляды в уши пилят мочки
так неловко быстро встала
в лифте в двери мимо мимо
мама где ты ищешь дочку
много ветра у вокзала
мало моря мира мало
пусто громко и уныло
еду еду по делам
раз ромашка два могила
мне тринадцатый а вам?
так бы тихо после бури
вон как ясно над москвами
видно горе: тонет в дури
с головою с головами
видишь вот а видишь дети
я не вижу ничего
маленький зрачок слезы это я обман металла
в этом лязге пустоты будет смерти
будет
чёрно-белу балу
будет вам.
стоит ли местоимений?
это всё куда скромней
люди здесь и люди там
только всё куда страшней
только всё куда?
посчитала помидоры паспорт есть так жди елабуга
скрипнет шея воя выя
боже мой при чем здесь яблоки
у меня ведь даже аллергия
***
Музыка движет сизую дымку трамвайного глаза,
Я замираю его исчезающим видением:
Полосы лиц скрываются за скулой камаза,
Дом за домом падает вниз, стоит пение.
И я стою, в его погребённая тишине.
АРТЁМ СОЛОЖЕНКОВ
Автоматизм автомата
Сплошные чудеса Аполлинера,
Разгон полона, пленума, пленэра.
Цензура цензорам, а цезарям - цезура -
Пробоина, бойница, амбразура.
И даты невозможно преподать,
И каждый времени-пространства тать.
Исправлен в целях попадания в ритм
Сплошные чудеса Аполлинера,
Разгон полона, пленума, пленэра.
Цензуры нет, а цезарям - цезура -
Пробоина, бойница, амбразура.
И даты невозможно преподать,
И каждый времени-пространства тать.
***
уважаемая пустота
в отрицаньи листа и холста
в недоверьи архиву-судьбе
адресую построчье тебе
посвящаю тебе снизока
вечный постриг-острог языка
заковавшего слово в концепт
без костей без царя а в конце
отпечаток начала слова
короедом источены в а
дальше заумь забава забав
забывая убавь и прибавь
прибивая прибой и привой
убивая убой и завой
и залей уши устья уста
сирота патриарха холста
и тебя оторочивший кант
твой безмолвный контрольный диктант
Про рок
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, -
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, -
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
.........
........
........
.........
........
.........
........
........
.........
........
........
.........
........
.........
........
ЗЛАТА ЭРТМАН
Кто-то взял меня нежно за руку
И шепнул
Мне с шипящею ласкою на ухо,
В пустоту,
Что разрушится всё уродливо
В тишине,
Что дано изменить историю
Только мне
Синева превращалсь в сумерки,
И рукой
Поманило меня безумие
За собой.
И в объятиях окон кружится
Венский вальс,
Бог оставил меня, когда нужен был,
И не спас,
Смерти отдал на растерзание,
Но она
Прекратит все мои страдания
Навсегда.
Черным кружевом платье спутало
Разум мой,
И любить черты лица жуткого
Мне впервой.
Раем кажутся мне движения
В темноте!
Страх поборем мы, станем вечными -
Вот предел!
Зал пустой. Мне не страшно. Холодно.
Где же смерть?..
Серебрится в ладонях сложенных
Револьвер.
СТАС МОКИН
***
слышали? скоро наших друзей
смоет волною холодных морей
будем мы снова лежать под дождём
думать господь о твореньи твоем
только зачем мы живем ну скажи
если нет больше любимых в живых
только остались круги на воде
где же найти их - любимых - ну где
где же вадим и где же даша
где же ульяна и - радость наша -
вечная добрая милая соня
бог отвечает: ищите покоя
нужен вам больно другой человек
вы посмотрите: падает снег
значит придется быть одному
***
какой-то вирус на петроградке
со связью вечные неполадки
демоны ниоткуда не улетают уже
сидят каменные немые на последнем этаже
рождество: все болеют и нет добра
я телефонный номер - на память - набрал:
короткие гудки и ни привета ни прощания
а ангелы что летели над рекой в ноябре
посылают одни и те же депеши тебе и мне
***
я не люблю других богов похожих на тебя
как можно их любить тебя любя
и ангелов чужие голоса
твердят уйди ты труп ты враг ты червь
я атом в кровле перед домом детства
непотопляемая верфь
разбитое больное сердце
ты посмотри солдат куда стреляешь
и может быть поймешь куда
куда уходят на зиму моря и океаны
и мирные простые города
только тает пломбир
крошка снега вода
и нет больше любви и добра
пххааххахаха ну вы и лапухи, нормально че нить сделайте