he looks at me, irrevocably stuck in the past

Едва живой, ты обитаешь где-то на окраинах собственной юности.
Тело привыкает ко времени, глаза к боли, а смысл - к отсутствию.
Ты существуешь где-то между детством и отчаянием.
Живешь простой вещью и мечтаешь, чтобы тебя использовали для чего-то важного.
Так карандаш, израненный временем, ждет своего писателя, одержимого и одинокого.
Артерии твоего города, извиваясь, отбирают всё по капле.
В этом ты самый печальный из всех смешных, самый мертвый из всех живых.
Ты живёшь где-то на окраинах собственной юности, израненным карандашом, вещью, забытой кем-то по глупости.